Агнивцев Николай Яковлевич

Если бы я был слоном из Бомбея, То, избегая всех драм. Силы слоновой своей

Ау, века? Ах, где ты, где ты, Веселый век Елизаветы, Одетый в золото и

Вы не бывали На канале? На погрузившемся в печаль ‘Екатерининском канале’, Где воды тяжелее

У доньи Лауры, испанки беспечной, Имеется домик (с балконом, конечно) И вот под балконом

Я, как муха в сетях паутины, Бьюсь с жужжанием в гостиных. Довольно. Ваши женщины,

Их две сестры: одна от неба, Ну, а другая – от земли. И тщетно

Вы не видали господина, Виновника сердечных мук? На нем – цилиндр и пелерина И

Ах, я устала так, что даже Ушла, покинув царский бал! Сам император в Эрмитаже

В Париж! В Париж! Как сладко-странно Ты, сердце, в этот миг стучишь!.. Прощайте, невские

1 Весь машинный свой век, каждый день по утрам Волоча свои старые шины, По

Грустный Месяц, томясь от любви, Пальцем в небо потыкал, Расстроился и – Захныкал: ‘Ох,

Колонный Эрмитажный зал Привстал на цыпочки!.. И даже Амуры влезли на портал! Сам император

Как бьется сердце! И в печали, На миг былое возвратив, Передо мной взлетают дали

Париж, Нью-Йорк, Берлин и Лондон! Какой аккорд! Но пуст их рок! Всем четырем один

О, Ниппон, о, Ниппон, О, фарфоровый звон Из-за дымки морского тумана. О, Ниппон, о,