Цветаева Марина Ивановна

Как разгораются — каким валежником! На площадях ночных — святыни кровные! Пред самозванческим указом

Рас — стояние: версты, мили… Нас рас — ставили, рас — садили, Чтобы тихо

Грудь женская! Души застывший вздох, — Суть женская! Волна, всегда врасплох Застигнутая — и

Сердце дремлет, но сердце так чутко, Помнит все: и блаженство, и боль. Те лучи

Бежит тропинка с бугорка, Как бы под детскими ногами, Все так же сонными лугами

Облачко, белое облачко с розовым краем Выплыло вдруг, розовея последним огнем. Я поняла, что

Когда-нибудь, прелестное созданье, Я стану для тебя воспоминаньем. Там, в памяти твоей голубоокой, Затерянным

Ползет подземный змей, Ползет, везет людей. И каждый — со своей Газетой (со своей

Консуэла! — Утешенье! Люди добрые, не сглазьте! Наградил второю тенью Бог меня — и

Древняя тщета течет по жилам, Древняя мечта: уехать с милым! К Нилу! (Не на

Холодно в мире! Постель Осенью кажется раем. Ветром колеблется хмель, Треплется хмель над сараем;

Огромного воскрылья взмах, Хлещущий дых: — Благословенна ты в женах, В женах, в живых.

«Двух станов не боец, а только гость случайный…» Двух станов не боец, а —

Сладко вдвоем — на одном коне, В том же челне — на одной волне,

Смуглой оливой Скрой изголовье. Боги ревнивы К смертной любови. Каждый им шелест Внятен и