Когда припомню я и жизнь, и всё былое,
Рисуется мне жизнь — как поле боевое,
Обложенное всё рядами мертвых тел,
Средь коих я один как чудом уцелел.
Дружиной бодрою, отважной молодежью
Мы рано вышли все в поход, на волю божью.
У каждого был жезл фельдмаршальский в суме,
У каждого — своя победа на уме,
У каждого — свои надежды, цель и радость;
Доверчиво судьбу опрашивала младость.
Но скоро ворвалась смерть в юный наш отряд.
Сплошной сомкнули мы разорванный свой ряд
И, скорбью помянув утраченного брата,
Самонадеянно, удалые ребята
И каждый о себе беспечный, шли вперед,
Бегом — на крутизну, потоком — вплавь и вброд.
Мы песнью боевой весь воздух оглашали.
Задачи бытия восторженно решали
Горячие сердца и смелые умы.
Но полдень наступил, и оглянулись мы:
Уж многих наших нет, и лучших нет из братии;
Смерть выхватила их из дружеских объятий
Внезапно, в золотой поре цветущих сил,
Когда их зрелый дух так плодороден был!
Тут робкий взгляд — вперед и на себя — печальный
Вперили мы: хладел тот пыл первоначальный,
Которым наша грудь кипела, а наш ум
Насытиться не мог в тревоге смелых дум.
Стал небосклон темней и путь как будто _у_же,
В угасших днях друзей и наши гасли вчуже;
А всё еще редел, простреленный насквозь,
Строй — некогда стена, теперь — разбитый врозь.
Когда же зорю мы пробили в час молитвы,
Нас налицо два-три сошлись на поле битвы.
Стал недочет и в тех, оставшихся… Поздней
Оплакивал один я всех моих друзей.