Полонский Яков Петрович

Вчера грузинку ты увидел в первый раз На кровле, устланной коврами, Она была в

Когда б любовь твоя мне спутницей была, О, может быть, в огне твоих объятий

Заря под тучами взошла и загорелась И смотрит на дорогу сквозь кусты… Гляди и

Мой ум подавлен был тоской, Мои глаза без слез горели; Над озером сплетались ели,

Любви не боялась ты, сердцем созревшая рано: Поверила ей, отдалась — и грустишь одиноко…

Уже над ельником из-за вершин колючих Сияло золото вечерних облаков, Когда я рвал веслом

Лета идут — идут и бременят — Суровой старости в усах мелькает иней, —

Когда, заботами иль злобой дня волнуем, На твой горячий поцелуй Не отвечаю я таким

«Поцелуй меня… Моя грудь в огне… Я еще люблю… Наклонись ко мне». Так в

И дождь прошумел, и гроза унялась, А капли все падают, падают… Смыкаю глаза я,

Роман в стихах[1] ГЛАВА 1 Давно Таптыгин, князь известный В Москве, как солнце в

Гость Что б это значило — вижу, сегодня ты Дом свой, как храм, убрала:

Отрадней сна, товарищ мой, Мне побеседовать с тобой: Сердитый вал к нам в люки

Ночной костер зимой у перелеска, Бог весть кем запален, пылает на бугре, Вокруг него,

Спишь ли ты, брат мой? Уж ночь остыла; В холодный, Серебряный блеск Потонули вершины