Крылов Иван Андреевич

Как часто я слыхал такое рассужденье: «По мне пускай что хочешь говорят, Лишь был

Супруга нежная и друг своих детей, Да успокоится она от жизни сей В бессмертьи

Под камнем сим лежит прегнусный корсиканец, Враг человечества, враг бога, самозванец, Который кровию полсвета

Как утром на цветах весенняя роса. Едва она на сей земле блеснула, С улыбкою

Здесь бедная навек сокрыта Тараторка — Скончалась от насморка.

«Ты ль это, Буало?.. Какой смешной наряд! Тебя узнать нельзя: совсем переменился!» — Молчи!

Полезен ли другим о басне сей урок — Не знаю, а творцу бедняжке он

Мой критик, ты чутьем прославиться хотел, Но ты и тут впросак попался: Ты говоришь,

Федул твердит, что Фока плут Его позорит и ругает; Но я не вижу толку

Напрасно человек В науках тратит век: Сколь в них премудрости сыскати ни желает, Родится

Желаешь ты того, чтоб быть тебе богатым, И ищешь способов?.. Будь только тароватым, И

Беда, коль пироги начнет печи сапожник, А сапоги тачать пирожник, И дело не пойдет

На Щуку подан в суд донос, Что от нее житья в пруде не стало;

Уединение любя, Чиж робкий на заре чирикал про себя, Не для того, чтобы похвал

Чижа захлопнула злодейка-западня: Бедняжка в ней и рвался и метался, А Голубь молодой над