Хлебников Виктор Владимирович

Зазовь. Зазовь манности тайн. Зазовь обманной печали, Зазовь уыанной устали. Зазовь сипких тростников. Зазовь

Стенал я, любил я, своей называл Ту, чья невинность в сказку вошла, Ту, что

Слоны бились бивнями так, Что казались белым камнем Под рукой художника. Олени заплетались рогами

Эта осень такая заячья И глазу границы не вывести Робкой осени и зайца пугливости.

Кому сказатеньки, Как важно жила барынька? Нет, не важная барыня, А, так сказать, лягушечка:

Жарбог! Жарбог! Я в тебя грезитвой мечу, Дола славный стаедей, О, взметни ты мне

Ни хрупкие тени Японии, Ни вы, сладкозвучные Индии дщери, Не могут звучать похороннее, Чем

Облакини плыли и рыдали Над высокими далями далей. Облакини сени кидали Над печальными далями

Я вслушиваюсь в вас, запах числа И вы мне представляетесь одетыми в звери их

Россия забыла напитки, В них вечности было вино, И в первом разобранном свитке Восчла

Двух юных слышу разговор Намеков полный мудрецов: Есть числа, а без них есть мудрость

(корни: чур… и чар…) Мы чаруемся и чураемся. Там чаруясь, здесь чураясь То чурахарь,

Снежно-могучая краса С красивым сном широких глаз, Твоя полночная коса Предстала мне в безумный

Гуляет ветреный кистень По золотому войску нив. Что было утро, стало день. Блажен, кто

Когда умирают кони — дышат, Когда умирают травы — сохнут, Когда умирают солнца —